...Случайная эта встреча почему-то порадовала Артема. И первые две минуты он шел вдоль бетонных плит с улыбчивым настроением. Но вдруг без всякой причины – опять! Будто мутный осадок всколыхнули над донышком стакана. Страх – не страх, но... И Артем ощутил желание уйти с открытого места. Куда-нибудь в тень... Может, в тот пролом, следом за мальчиком и собакой? Словно там, за забором, было совершенно безопасно. Господи, а здесь-то какая опасность, откуда? Не было вокруг никого, даже "хипари" исчезли. "Не долечился ты, приятель, вот что. Сам это понимаешь. А раз понимаешь, держи нервы в кулаке..." "Ладно, буду держать... Да и чего я боюсь-то? Давай поразмыслим трезво. Ну, допустим, случилось невозможное. Допустим, это в самом деле был о н. Живой. Как-то оказавшийся здесь, в трех тысячах верст от т о г о места. Ну и что? Какой вред он сумеет причинить? Что сможет доказать?.. И почему я должен бояться его, а не он меня?" Это рассуждение наконец все расставило на места. Артем с облегчением шевельнул плечами и рассмеялся. Горечь и опасение пропали. Но... не пропало желание пролезть в тот пролом. Только теперь толкала туда не тревога, а... ну, непонятно, что. Вроде ребячьего жгучего любопытства. "Неловко получится. Мальчишка решит, что я за ним шпионю". "Но его уже и нет там, наверно! Что он будет пастись у забора..." "К тому же, у меня есть причина. Чтобы не добираться до Фонтанной площади через центр, я могу перейти пустыри напрямик – вот так, на восток – и там выйти к Арбузному рынку. Оттуда на автобусе до фонтана совсем недалеко..." А кроме этой причины Артем ощутил внутри себя еще одну, очень вескую: дало знать себя выпитое пиво. Конечно, можно приткнуться к забору и здесь – кругом никого. Но все же как-то неловко. А там, за оградой, наверняка есть совсем глухие уголки. И надо поспешить, елки-палки... Артем прошел по тропинке назад, поравнялся с проломом. Пролез в него через чащу бурьяна. За плитами тоже была бурьянная чаща, а рядом – целая роща великанского репейника с цветущими, мягкими еще головками. Артем проник в узкое пространство между репейниками и забором. Здесь валялся непонятный механизм с кривыми трубами и ржавыми шестернями. Уединение и тишь... "Уф..." В середине процедуры (в ней было великое удовольствие и облегчение) репейники закачались. Артем скосил глаза. Из листьев высунулся Бом. Хорошо хоть, один, без мальчишки. Бом смотрел внимательно, Артем засмущался. – Понимаю, не одобряешь... Бом философски мотнул головой: чего, мол, там, дело обыкновенное. – Пойдем, дружище. Они выбрались на солнце. В мелких ромашках и клевере Артем различил тропинку. Вела она, вроде бы, туда, куда надо, на восток. Потому что стоявшее на юге дневное солнце светило справа. "Вот так и свети", – сказал ему Артем. И глянул в другую сторону. Там, над синеватой громадой заброшенного цеха, висела почти круглая, слабо различимая в синеве луна. "Привет", – сказал ей Артем. В детстве Артема удивляло и радовало, если днем замечал он луну. Это казалось волшебством: ведь луне полагается светить ночью! – Мне надо вон в ту сторону, чтобы сократить путь, – сказал Артем Бому. Тот, видимо, одобрил это намерение. Затрусил впереди. Тропинка вела Артема то по невысоким луговым цветам, то по зарослям иван-чая (он же кипрей), то по лужайкам, желтым от большущих одуванчиков. Кругом подымались заросшие бугры – под ними угадывались груды бетонных конструкций и остатки непонятных великанских машин. За буграми в струящемся воздухе туманно виделись корпуса цехов-исполинов. Темнели решетчатые эстакады и башни. Кажется, вместе с пивом из Артема вылились остатки тревог и беспокойных мыслей. На него сошло полное умиротворение. Да и не могло быть иначе среди громадной солнечной тишины, безлюдья и зелени. Кустились по сторонам рощицы кленов. Высоко подымались стоявшие по одиночке вековые тополя (как они тут сохранились во времена индустриальной мощи?). Иногда встречались строения: вышки водокачек, приземистые здания старинных мастерских с выбитыми окнами, кирпичные домишки диспетчерских служб, трансформаторные будки. Порой тропинка ныряла под толстенные, причудливо изогнутые трубопроводы на подпорках. По трубам ходили деловитые вороны, отрывали клювами куски от сгнившей теплоизоляции. Здесь же мельтешили воробьи-пацанята: видимо, дразнили сердитых теток-ворон. Один раз попался на пути совсем не "производственный", а обычный домик: кособокий, с обломанными наличниками, но с целыми стеклами в рамах. За стеклами виднелись занавески, на палисаднике висел сплетенный из тряпиц выстиранный половик. На изгороди сидел рыжий петух, который глянул на Бома равнодушно, а на Артема подозрительно. "Неужели здесь кто-то живет?" Бом иногда шел в двух шагах перед Артемом, а случалось, убегал вперед и пропадал на несколько минут. Ну и правильно, он ведь в проводники не нанимался... Миновав "сельский" домик, Артем вышел на обширную лужайку среди иван-чая. Густо летали белые бабочки. Их порой трудно было отличить от ромашек. Потом в траве что-то зашуршало, словно Артема испугался мелкий зверь, бросился наутек. Да нет, не зверь, а странный предмет, Будто убегал сквозь ромашки фанерный ящик. Вроде тех, что делают для посылок. – Бом, что это? Но пес очередной раз усвистал куда-то. Может, здешние ребятишки играют? Таскают на шнуре ящик. Воображают, что это трамвай или луноход... Или просто почудилось. В этой солнечной и зеленой завороженности и впрямь возможны всякие наваждения. Вот еще одно... Артем услыхал дробный жестяной стук и слева от тропинки, на глиняной проплешине, увидел существо. Длинноухое. Оно передними лапами барабанило по ржавому ведру. Больше всего этот зверь был похож на крупного зайца – и ушами, и мордой, и повадкой. Только вот шерсть... Она была как у лисы (правда. не яркая, а грязноватая, в травяном мусоре). Заяц перестал барабанить и глянул на Артема слегка самодовольно: вот, мол, как я умею. – Врешь ты, – сказал Артем. – Рыжих зайцев не бывает. Рыжий заяц чихнул. Повернулся к Артему коротким хвостом. Задними ногами отбросил ведро, потом сильно заскреб ими, послал в Артема заряд глиняных крошек. Так рассердившиеся собачонки показывают недругу свое презрение. – Хулиган, – сказал Артем, отряхивая джинсы. Рыжий хулиган по длинной дуге сиганул в иван-чай. Артем задумчиво посмотрел ему вслед. И пошел дальше. В десяти шагах от кирпичной хибарки он встретил старика...
Воздух звенит... Или это в ушах? Или, может быть, звенит время? Вдруг оно здесь совсем другое? "Скажите, дети, мне: какое тысячелетье на дворе?" Кажется, это чьи-то стихи... А вот еще стихи:"
Здравствуй, месяц и луна, Здравствуй, странная страна...
