Небольшое предисловие к рассказам, в стиле фэнтези. Не судите строго, просто что то навеяло эдакое.

...Старик великий инквизитор со светильником в руке медленно входит в тюрьму. Дверь за ним тотчас же запирается. Он останавливается при входе и долго, минуту или две, всматривается в лицо Его. Наконец тихо подходит, ставит светильник на стол и говорит:
"Это Ты? Ты?... Не отвечай, молчи. Да и что бы Ты мог сказать? Я слишком знаю, что ты скажешь...

Вечером, когда ты, кажется, окончательно решил остаться дома, надел халат, сидишь после ужина за освещенным столом и занялся такой работой или такой игрой, закончив которую обычно ложишься спать, когда погода на дворе стоит скверная, так что сам бог велит не выходить из дому...

Я изнемог; долгая пытка совсем измучила меня; и когда меня наконец развязали и усадили, я почувствовал, что теряю сознание. Слова смертного приговора - страшные слова - были последними, какие различило мое ухо. Потом голоса инквизиторов слились в смутный, дальний гул...

Ивану Николаевичу все известно, он все знает и понимает. Он знает, что
в молодости он стал жертвой преступных гипнотизеров, лечился после этого и
вылечился. Но знает он также, что кое с чем он совладать не может...

Вот мы все перед вами, Монтэг, - Аристофан и Махатма Ганди,
Гаутама Будда и Конфуций, Томас Лав Пикок, Томас Джефферсон и Линкольн - к
вашим услугам. Мы также - Матвей, Марк, Лука и Иоанн...

Погрузиться в ночь, как порою, опустив голову, погружаешься в мысли, — вот так быть всем существом погруженным в ночь. Вокруг тебя спят люди. Маленькая комедия, невинный самообман...

Всё началось с идеи об Утопии и возможно тем бы и кончилось, но это был немец. Немец осваивавший передний край науки – энергетику, а на дворе было начало 20-го века (почему то не терплю римской системы счисления, видимо из-за её непозиционности).

А где же ещё строить Утопию, как не в России?..

— Юрка, а ты тайны хранить умеешь? — неожиданно спросил Мишка.
— Еще бы! — с горячностью заверил его Юрик.
— А не струсишь? — с сомнением произнес Мишка, скептически глядя на друга.
— Ну, вот еще! — Юрик даже кулаки сжал от обиды за то, что его могли заподозрить в трусости...

Ну, кто после таких стихов найдет  в  себе силы спустить ноги  с кровати, чтобы, скажем, сесть на горшок! Под кроватью, ближе к стене - всем известно, лежит Змей:   в  шнурованных   ботинках,   кепке,  перчатках, мотоциклетных очках, а в руке - крюк...

Бенедикт  натянул  валенки,  потопал  ногами,   чтобы  ладно  пришлось,
проверил печную вьюшку, хлебные  крошки смахнул  на  пол - для  мышей,  окно
заткнул  тряпицей,  чтоб не  выстудило, вышел на  крыльцо  и  потянул  носом
морозный чистый воздух. Эх, и хорошо же!  Ночная вьюга улеглась, снега лежат
белые и важные, небо синеет,  высоченные клели стоят - не шелохнутся. Только
черные  зайцы с верхушки на верхушку перепархивают...

На первый взгляд кажется, будто все понимают, что такое дурак, и почему дурак чем дурее, тем круглее.
Однако, если прислушаешься и приглядишься — поймешь, как часто люди ошибаются, принимая за дурака самого обыкновенного глупого или бестолкового человека...

Я должен все написать по порядку. Мне сейчас не до красоты стиля. Главное – чтобы точно. Чтобы разобраться в этой истории. Я был бы уверен, что все это сон, если бы не мальчишки. Очень уж они живые. В том смысле, что настоящие... Да, я же хотел по порядку. Вот так...

...Случайная эта встреча почему-то порадовала Артема. И первые две минуты он шел вдоль бетонных плит с улыбчивым настроением. Но вдруг без всякой причины – опять! Будто мутный осадок всколыхнули над донышком стакана. Страх – не страх, но... И Артем ощутил желание уйти с открытого места. Куда-нибудь в тень... Может, в тот пролом, следом за мальчиком и собакой?
Словно там, за забором, было совершенно безопасно...